ТАРАТОРИЯ НА ЮБИЛЕЙ И.А. ПОКРОВСКОГО (1996)

НА ЮБИЛЕЙ И.А. ПОКРОВСКОГО
ТАРАТОРИЯ (1996)
Шинкаревский: Торжественная кантата-оратория «Слово о полку Игореве»! Посвящается архитектору, художнику, дирижеру и бонвивану – Игорю Александровичу Покровскому! Исполняет: обоеполый сводный хор сводниц, разведенных, холостяков, двоеженцев, пенсионеров, диабетиков и сердечно-сосудистых. Спонсор программы и менеджер, он же Роджер с пейджером – Юрий Михайлович Луж... Мурзин! (Мурзин кланяется.) Образ Чехова, он же Ванька Жуков, он же Минька Кочин. (Кочин выходит, кланяется, садится за столик.) У рояля – лауреат Берлинского конкурса русских пианисток имени Штирлица, ректор-надомник детской музыкальной школы им. Сестер Ресиных, профессор Александр Хейфец! (Хейфец кланяется, садится за рояль.) Дирижер запаса – член Союза архитекторов, Союза журналистов и Общества любителей блондинок – Юрий Соколов! (Соколов выходит, кланяется.) Главный дирижер в законе и в бенуаре, лауреат Государственных премий, действительный член Российской Академии архитектуры, руководитель, субперфект и полуфабрикат города Зеленограда, автор проектов «Кохинор на баррикадах» и «Рейсшинка на пенсии», иезуит хорового пения, Народный архитектор СССР Игорь Александрович Покровский! (Покровский появляется на балконе под аккорды торжественного марша.)
*Хейфец* играет «Рассвет над Москвой-рекой», Кочин* зажигает свечу и читает:* Минька Кочин, шестидесятилетний мальчик, отданный в учение к сапожнику Хейфецу в ночь под Рождество... Покровского, не ложился спать. Дождавшись, когда супруга отошла ко сну, он взял ее правую ручку, обмакнул в чернильницу, испуганно покосился на бюст Шишкиной, стоявший в темном углу, и старательно вывел: «Милый дедушка Егор Александрыч! И пишу тебе письмо. Поздравляю тебя с Рождеством и желаю тебе всего от Господа Бога нашего! Нету у меня ни отца, ни матери, только ты один остался...» Минька живо вообразил своего деда, служащего капельмейстером у господ Ольшанских. Это седенький, тощенький, но необыкновенно юркий старикашка, лет семидесяти, с вечно пьяными глазами. Днем он спит в своей мастерской, а ночью стучит в свою колотушку. Теперь, наверное, дед стоит и щурит глаза на яркие окна церкви Покрова, что у Покровских ворот на Покровском бульваре, откуда доносится благостное пение...
(Молитва)	Спаси, Господи, Покровского И благослови достижения его! Победу в конкурсах и биеннале На супротивные даруяй! Хлеб дай насущный Ему всякий день! Маслом сливочным ты намажь Его кусок! А сверху и икорочки зернистой Или даже лучше паюсной!
(«Мы рождены...»)	Мы рождены попозже, чем Покровский, Он потому немного старше нас, И он для нас не хуже, чем Стоковский И Кароян опять-таки для нас! Все лучше и лучше, и лучше Седеет его голова, А он только круче и круче, И это не только слова!
(«Санта Лючия»)	Наше кантаре о юбиляре, Наше канцоне этой персоне! Выглядит вечно мольто красиво, Как в «Риголетто» граф Альмавива! Поступь его легка, песни лихия, В общем, весь он, как мелодия «Санта Лючия»! Ну, а зальет слегка, о, мама мия! Санта Россия, Санта Россия!
(В. Высоцкий. «У телевизора») Исп. Р. Алдонина и О. Голобоков	Она: Ой, Вань, взгляни-ка на Покровского! Хоть с виду прост, а как хитер! Пока я бегала с авоськами, Он до Народного допер! А ты, Иван, хоть не глупей, А не допрешь, хоть опупей! Все будешь петь на юбилей, Как соловей! Он: Послушай, Римм, не трогай гения! Не важно, кто куда допер. Хоть ты у нас солистка в пении, К басам загоним в «Кохинор»! И с ними ты уж, хошь не хошь, В минуту пенсию пропьешь! Тогда не то ты запоешь, Едрена вошь!
Кочин: -Минька отложил женину ручку и задумался.. Сейчас дед, наверное, сидит в буфете и балагурит с дворовыми девками из «Рейсшинки». Колотушка его подвешена к поясу. «Коньячку, что ли, тяпнуть?» - говорит дед, подставляя девкам свой стакан. Девки приходят в неописуемый восторг и, косясь на его колотушку, смущенно хихикают... А погода великолепная! Ночь темна, но лица «Рейсшинок» вырисовываются так ясно, как будто их, наконец, помыли и потерли снегом.
(Музыка О. Гришина. «Восемнадцать лет») Исп. «Рейсшинка»:	За рекой, за лесом солнышко спускалось И в Зеленограде чтой-то задержалось. Солнце ждут в Европе, а его все нет! С Игорьком справляет семь десятков лет! Знают все, что возраст каждого мужчины Не в годах, а в центре нижней половины, В ней и притаился Игорев секрет: В семь десятков, словно в 18 лет! Все в нем гармонично, все эквивалентно. Зодчего в нем ровно пятьдесят процентов, Дирижерство хором – остальной комплект, С дирижерской палкой сорок с лишним лет! Год пройдет и двадцать, ветер ветку клонит, А петух Покровский курочку догонит! А догонит, с нею...пропоет дуэт! Кукарекать будет в девяносто лет!
(«Эй, ухнем!») «Кохинор»:	Много песен за жизнь свою спел «Кохинор»! Постарели лихие мужчины... Этот спившийся хор бросил наш дирижер, Но скрипит и не гнется «Рейсшина»! Эй, «Рейсшинушка», ухнем! Эй, зеленая, опять поет! Подтянем, подтянем, Да рухнем!
(В. Высоцкий. «У телевизора»):	Она: Ой, Вань, смотри-ка – Киса Гансовна! Нет, я ей-богу закричу! Кристиан-Диором перемезана... И я, Вань, тоже так хочу! Ей годы вроде нипочем! Хотя уж внуков полон дом, А Киса все вертит хвостом Перед котом! Он: Послушай, Римм, не трогай Кису-то! Питанье молодость дает! Она, известно, кроме Вискасу, Другой продукции не жрет. Ты доживи до ейных лет! А то разъелась, как буфет! Тебе ж Шлифштейн давал совет – Носи корсет!
Кочин: -Минька вздохнул, почесал рукой бороду и продолжал писать: «А вчерась мне была выволочка. Хейфец выволок меня за волосы в фойе и отчесал шпандырем за то, что я репетировал, репетировал и по нечаянности заснул. А потом он велел мне петь тараторию, а я начал с хвоста, а он схватил рыбу-фиш и стал ейной масонской мордой мне в харю тыкать! Подбаски надо мной надсмехаются и посылают к басам за водкой, а басы велят красть из буфета огурцы, а Хейфец бьет чем ни попадя!»
(Музыка. И. Дунаевского из к/ф «Веселые ребята») Исп. Ю. Соколов и Г. Быков	Как музыкантов есть хороших, Так музыкантов есть плохих, А Хейфец с клавишами может Один выделывать за них, Аж за троих! Покровский, это каждый знает, Известный русский патриот! Но с ходу принципы меняет, Лишь Саша свой аккорд возьмет И с ним поет: -Хейфец, нас гениальных только двое! Хейфец, мы, как мичуринский гибрид! Хейфец, слабай нам что-нибудь такое, Ты ж видишь, Хейфец, Своя же публика сидит! Как Саша тонко отличает, Где фа, а где, допустим, соль! И на педали наступает, Как на любимую мозоль, Под ля бемоль! А если Саша что-то грянет, Когда его совсем не ждешь, Ему никто пенять не станет, Такого Сашу фиг найдешь, И ты поешь: -Хейфец, забудь болячки и сомненья, Хейфец, давай не будем жечь мостов! Хейфец, мы все одной цепочки звенья, Спасибо, Хейфец, Чтоб так Покровский был здоров!!!
Кочин: «Милый дедушка! Сделай Божескую милость, возьми ты меня отсюдова, Христа ради! Нету никакой моей возможности, а то помру...» Минька покривил рот, закурил сигарету с фильтром и всхлипнул: «А я тебе буду кохиноры точить или, еще лучше, медали твои лауреатские чистить! Дедушка, Егор Александрович, милый, возьми ты меня к себе хоть переводом, хоть так... Ведь сам, небось, был маленьким, самому ведь было шестьдесят...»
(Муз. Е. Родыгина. «Лен мой лен») «Рейсшинка»:	Когда был Игорь маленький, Под елочкой скакал, Гулял по скверу в валенках И варежки терял. Но время быстро двигалось, Летел наш паровоз, И Игорь, словно Фигаро, Везде совал свой нос! Нос, нос, нос! Универсальный нос! Всегда он точно отличал – где розы, где навоз!
(«За что, за что, о Боже мой!»)	Какой, какой, о Боже мой, Отменный вкус, отменный вкус! Возможно, он один такой На творческий Союз! Умеет он со вкусом жить И одеваться, и любить, Со вкусом петь, со вкусом пить И даже материть! Ля, ля, ля, ля...
(Музыка Ж. Бизе. «Кармен»). Все:	Как нам повезло в бывшем СССР, Что у нас такой народился!
Ю. Соколов:	Видишь, как часто вспоминаем Тебя своим капустным словом! В нем наша молодость поет, И что-то в памяти встает: Помню петербургские ночи, Дрыхнут все, а Игорек не хочет! В нем бродят мысли и вино, Как в Бержераке бродит Сирано.. Ты – наш восторг и восхищенье! Хоть поседело оперенье И близится осточертенье! Наш Игорек, наш Игорек! Надеюсь, будет нам банкет? А ля фуршет!
(Музыка Б. Потемкина. «Замечательный сосед»). «Кохинор» и «Рейсшинка»:	Как же нам не веселиться, Как же нам не ликовать, Как в сосиску не напиться, «Многи лета» не орать? Был бы повод подходящий, Кохиноровцы уж тут, И Рейсшин своих притащат, И в три голоса поют: Пам, пам, парарам-пам, пам пам... и т.д. А сегодня день приго'ий И маэстры юбилей, Заходи, любой прохожий, И веди своих друзей! Вместе легче колобродить Или попросту – гудеть! Даже если нас посодют, Все равно мы будем петь: Пам, пам, парарам-пам, пам пам... и т.д.
(В. Высоцкий, «У телевизора»)	Она: Ой, Вань, умру от акробатиков! Уже и колики в паху! Раз на концерте два астматика Аж задохнулись со смеху! У их Кувырдин – капитан, Он, как последний могикан – Седой уже, а фулиган, Как обезьян! Он: Послушай, Римм, не трожь Кувырдина! Какой ни есть, а нам родня... Сама, как клоун, расфуфырена, Гляди, дождесся у меня! Он только памятью ослаб, Не помнит, сколько было баб, А руки-ноги взять хотя б – Как баобаб!
Кочин: - Минька судорожно вздохнул и продолжал писать: «Приезжай, милый дедушка, подирижировать, Христом Богом тебя молю! Пожалей ты меня, сироту несчастную... Остаюсь, твой внук Минька Кочин. Милый дедушка, приезжай!» Минька сложил вчетверо исписанный лист, подумал немного и написал адрес: «На деревню Крюково. Егору Александровичу». Потом подумал и прибавил: «Академику». Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал. Ему снился юбилейный банкет. На банкете сидит дед и читает письмо гостям.
(«Один за всех, и все за одного...») «Кохинор»:	Спустилась ночь над нашим рестораном, И лишь в одном окошке свет сиял, Там старый боцман Игорь за стаканом Матроса дирижерству обучал. -Скажу тебе, салага, откровенно, Меня ты знаешь, я мужик простой, Хотя в стране большие перемены, Но в государстве все еще застой. Жить нелегко на этом старом судне, Где без бутылки хрен что разберешь, Вот я и запил в праздники и в будни, И я уверен – ты меня поймешь! И вот уже пошел восьмой десяток, Не просыхает русская душа, За это непременно выпить надо, Накапай, Соколов, мне не спеша. Уж ресторан давно закрылся на ночь, Окна проем светился лишь один, И старый боцман Игорь Александрыч Там с Юрой пил, но пил... валокардин.
Кочин: «Он пил, а в это время где-то страдала непонятая женская душа...»
(«Мираж») Исп. Р. Алдонина:	Мы странно прожили, Нас так судьба связала – Мы сорок лет неразлучимы с ним, То я его безумно раздражала, То мне порой он был невыносим. Ты, как магнит, Признаться не боюсь я, Ко мне тем полюсом, Что гонит от себя... Мы, как два минуса, А может быть, два плюса? Но все равно, но все равно! Я так люблю тебя!
(Музыка Т. Хренникова. «Жил-был Анри четвертый...») Р. Рыжков с «Кохинором»:	Живет в Москве маэстро, Известный дирижер, И хор его с оркестром Не помер до сих пор! Лен-лен поет который год, Лен-лен, и много водки пьет, И дирижеру 200 граммов всегда нальет! Маэстро двести граммов?!- Дробинка для слона! Споет любую гамму С любого бодуна! Лен-лен, ля-ля, лен-лен, боль-боль, Где было ля, там будет соль, А чтобы Хейфецу подгадить, то си бемоль! Ему что муха-бляха Бетховен Людвиг ван, А также оба Баха – Иоганн и Себастьян! И сам Чайковский шлет привет, И сам Бизе не скажет «нет», Такой у нашего маэстры авторитет! Еще он любит Брамса И Дунаевского, Не упускает шанса Везде вставлять его! Нам нет преград, Нам не страшны Ни льды, ни дождь, ни облака! И наше кредо пронесем мы через века!!!
(Музыка И. Дунаевского. «Песня о Родине») «Кохинор» и «Рейсшинка»:	Широка Покровского натура, Глубока Покровского душа, Из нее фонтаном бьет культура, Что мужчину очень украша! Над страной чеченский ветер веет, С каждым днем все тягостнее жить, Но и тут Покровский не робеет, Успевает строить и любить! Но сурово брови он насупит, Если фальшь услышит в голосах, Закричит, затопает, отлупит И, конечно, дыбом волоса! Широка Покровского дорога, Но коней назад не развернуть, Эй, ямщик, давай, братишка, трогай! Ну, и песнь в дороге не забудь! И талант ты получил от Бога, И друзей не можешь упрекнуть!
(Музыка Г. Миллера. «Серенада солнечной долины») «Кохинор» и «Рейсшинка»:	Этот март нам кажется маем, В зале и на сцене цветы, Дедушку Егора нынче поздравляем, Дедушку моей мечты! В сером элегантном прикиде, С галстуком от фирмы Диор... И любая дама, лишь его увидит, Шепчет: - Я твоя, Егор! И он много лет свежий, как Новый завет! И весь «Кохинор» Говорит ему «ты» до сих пор! Пусть сегодня в мартовский вечер Воем, как на крыше коты.. «Кохинор» не помер! И Покровский вечен! Дедушка моей мечты! – 2 р.