Когда я был мальцом, папа по моей просьбе проделывал такую штуку: в скверике мы подходили к скамейкам, где играли в шашки, и смотрели на игру. Через некоторое время папа начинал прицокивать языком. Когда игра заканчивалась, папа говорил проигравшему, что если бы тот к нему прислушивался, партию удалось бы спасти.

Раздосадованный проигрышем гражданин легко попадался на удочку и предлагал папе (моему папе!) доказать на деле, что он таки разбирается. Папа отнекивался, но давал себя уговорить и садился сыграть одну партию.

Незаметно и как бы нечаянно он выигрывал и поднимался, чтобы уйти. Гражданин, уверенный в случайности проигрыша, шумно настаивал на реванше и проигрывал вторую, третью, четвёртую партию, каждую — быстрее, чем предыдущую…

Постепенно у скамейки собиралась небольшая толпа. Над любителем посмеивались, давали ему советы, далёкие от шашек, а он потел, бледнел и ничего не понимал. Мы тихонько уходили, я был в восторге: никто, кроме меня, не знал, что мой папа — мастер спорта по шашкам! Не знаю, каково чувствовать себя самым умным (не приходилось), но быть самым осведомлённым — ой как приятно.

Однажды после игры к папе подошёл молодой парень, спросил:
— Вы кто?
— Я — Май.
— А-а-а, а я (назвался).
Они, улыбаясь, пожали друг другу руки и, немного поговорив, разошлись. Шашисты разных поколений, они не встречались в турнирах, но, конечно, знали друг о друге.

Я не играю ни в шашки, ни в шахматы, но мне хочется, чтобы кто-то выделил меня из толпы как своего по особым, не видимым другим, признакам. Иногда это случается.
Июль 2010г