Это сейчас я женат на умнице-красавице, умеющей готовить, чинить компьютеры, создавать вебсайты и в считанные секунды находить любую информацию, а женился-то я на худющей длинной девице с носом, не оставляющим сомнений относительно её происхождения, нахальной и робкой одновременно. Она доминировала в компании, танцевала, пела, играла в театре и на аккордеоне, и всё же у мамы были большие сомнения.

У меня они тоже были. В 21 год я мало думал о создании здоровой ячейки общества, не боялся остаться в девках и жил вполне комфортно с мамой-папой. Поэтому, прежде чем принять предложение руки и сердца, я хорошо подумал.

Думал я долго — почти два часа — и понял, что дело слишком серьёзно, чтобы решать его самому. Неплохо было бы разделить с кем-нибудь если не последствия, то хотя бы ответственность. Я повёз кандидатку к своим друзьям, постарше меня и с опытом семейной жизни. Они сказали: «Бери!» Три «за» при одном воздержавшемся. Что мне оставалось делать?

В приданое я получил редкую тогда пластинку спиричуэлс Махелии Джексон и невестин долг за новое пальто. Сейчас я не люблю спиричуэлс, потому что понимаю слова, но отношение к самой Махелии Джексон и к жене не изменилось, хотя прошло уже 42 года. Не изменилась и Цилечка: двести рублей за пальто она мне так и не вернула.

Моя тёща — замечательная женщина: преподаёт, путешествует, фотографирует, рисует и помогает раввинам, приходящим к ней за советом. Если захотите пригласить её на шабатон, вам придётся занять очередь.

На тёще я однажды чуть не женился, а впоследствии я её удочерил.

Работники харьковского ОВИРа не старались сделать эмиграцию лёгкой и приятной. Забить арбуз в еврейскую жопу в последний момент был их коронный ход.

Жена и дети уже уехали, а я задержался с тёщей из-за отсутствия некоторых документов.

Наконец все проблемы были решены и я пришёл в ОВИР получить заветную справку об освобождении. Тут начальничек мне и улыбнулся:

— А ничего у вас с выездом не выйдет! С женой вы в разводе? (Мы действительно развелись, чтобы обменять квартиру.) Дети уехали? Вызов — на семью? А где семья? Вы и бывшая тёща — так она вам никак не родня, и нужны вам теперь два вызова: на вас и на неё. Собирайте документы и приходите.

Имел он в виду, конечно, время — год или больше — на получение вызова, визы и так далее.

— Вот что, полковник! Вы сегодня работаете до пяти, так я не прощаюсь. В полчетвёртого я буду здесь с молодой женой: я ведь свободен, тёща моя тоже в разводе, и место я знаю — там нас за час распишут!

— Что ж ты меня к стенке припираешь! Ладно… На тебе твои бумаги, — и руку подал. Признаюсь, я пожал.

Спустя пять лет мы подавали бумаги на американское гражданство. Среди них было заявление в суд о закреплении имени. Я впервые официально назвал себя так, как меня звали — Боб, но поскольку диплом и банковский счёт были на Бориса, я заявил себя как Борис Боб Май. Тёща сказала:

— А почему я должна быть Крупаткиной?! Я с Яшей давно в разводе, с родственниками его не общаюсь. Мои родственники — ты, Света, Захар, Алёша! И фамилия пусть будет общей — если ты, Боб, не возражаешь, конечно!

— Нет проблем! — ответил я. И стала тёща зваться Майя Май. А я у неё стал Мой Любимый Зять.