Туда я и пристроился «подвеской». Непонятно? Зарабатывал я тогда фотографией, то есть получением «нетрудовых доходов», а в трудовой книжке должна была иметься запись о «настоящей работе», иначе я считался бы тунеядцем, что сулило нехорошие последствия.

Работа моя состояла в том, чтобы каждый месяц получать в окошке аванс и получку и, оставив мелочь кассиру, заносить бумажные деньги в кабинет директора. Зарплата была мизерной, но все были в выигрыше.

Однажды меня пригласили в бухгалтерию. Контора спортобщества «Спартак», которому принадлежала водная станция, находилась в здании бывшей хоральной синагоги (архитекторы Гевирц, Фельдман и Пискунов, 1913 г.), а бухгалтерия — под одним из её боковых куполов, на высоте шестого-восьмого этажей. Главбух спросила, где я прописан, а потом вдруг зачиталась моими бумагами. Результатом её изысканий был вопрос:

— Вот вы, молодой, здоровый человек с высшим образованием, работаете матросом, получая 63 рубля в месяц. Вам не стыдно? (То есть: разведён, двое детей, специально нашёл такое место, чтобы меньше алиментов платить!)

— Ой, — отвечаю, — как вы правы! Ну что это за деньги, разве на них проживёшь? Вот если бы меня сделали старшим матросом, это было бы уже 74 рубля, совсем другое дело. Я бы раскладушку купил, а там и табуретку. 74 рубля, шутка сказать!

В то время я зарабатывал фотографированием детей примерно две тысячи рублей в месяц, что было в 13 раз больше моей прошлой зарплаты — старшего инженера.