— …А в церковь ходишь?
— А чо мне там делать? Я ж мусульманин! — отшутился он.

Тут я и вспомнил время, когда одноклассник Серёжа познакомил меня с Майей — студенткой консерватории, девушкой красивой и замечательной, но для коротышки Серёжи слишком уж высокой.

Мы встретились, погуляли, посмотрели «Великолепную семёрку», поболтали о музыке. Я поразил её воображение тем, что легко определил её национальную принадлежность (татарка), озадачил тем, что не пытался её поцеловать, и добил замечательной своей фамилией. Афиша «Солист Майя Май» сияла в её раскосых глазах дважды-майским солнцем. Второкурсница и я — десятиклассник, выдававший себя за второкурсника — чем не пара?

Послушав её рассказ о строгом папе, после второго свидания я настоял на том, чтобы она познакомила меня с семьёй.

Папа оказался шеф-поваром большого ресторана с манерами мясника и ясным представлением о том «что такое хорошо и что такое плохо». Понятно было, что в случае чего, он пропустит меня через мясорубку и скормит посетителям.

Славными были мама и две сестры-малышки. Я держался как мог солидно, и с папой мы поладили: домой — не позже 11, в остальном — он в моей порядочности не сомневается. И стал я женихом.

Вслух об этом не говорилось, но принимали как своего и кормили хорошо. Как-то случилось мне с приятелем нажраться водки, и припёрся я к Майечке домой в жутком состоянии. Попоили настойкой чайного гриба и уложили спать, а потом никогда об этом не вспоминали. У них дома совсем не пили, но то, что я в нелёгкую минуту пришёл к ним, оценили положительно. С сестричками я подружился, с мамой обсуждал их будущее, а при случае сказал, что жениться второкурснику рано: учиться надо всерьёз, да и материальных проблем (жильё, просто деньги) мне пока не решить. Содержать Майечку так же, как мама-папа, я не смогу; ей пока дома лучше. Вот доучимся — поженимся, если родители одобрят. Это принималось с пониманием, но какие-то движения за моей спиной всё же происходили, и однажды я был приглашён на воскресный семейный обед.

За столом было человек двадцать близких родственников, а во главе сидела 96-летняя бабушка, доставленная чуть ли не из Казани и не говорившая по-русски. Я вел себя хорошо: много ел, мало говорил, совсем не пил. После трапезы был представлен матриарху и имел с ней краткую беседу через переводчика.

На следующий день я узнал о решении ВАК: меня утвердили! Бабушка сказала: еврей — это почти татарин!

Мы с тобой одной крови, Ванёк — ты и я!